Аскароносная история

Дело тут еще в том, что именно фигура Тагера как нельзя лучше соответствует теме «Нерабочего настроения». Ведь само имя Аскар в переводе означает «солнечный человек». Так вот об имени… Как только не чествовали Аскара Майоровича Тагера на бесчисленных театральных капустниках – то Тагера ждала телеграмма от Тагора, то Майоровича производили в Генераловичи, то Аскару вручали почетного Оскара. В общем, имя, отчество и фамилия бессменного директора Рязанского театра кукол были настоящим кладезем для местных острословов. Неиссякаемым источником шуток, шаржей, эпиграмм и каламбуров. Громче всех над ними смеялся сам Тагер.

Кстати, сам Аскар Майорович обладал удивительным чувством юмора, владел практически всеми его видами и жанрами. Иногда мог так пошутить, что острое словцо приклеивалось к человеку на всю оставшуюся жизнь. Но сатира, эпиграмма, пародия были все же не его стихией. Солнечный человек, с неистощимым запасом оптимизма, с радостной доброй энергией созидания, которой он щедро одаривал всех окружающих, – таким запомнился директор Театра кукол всем, кто его знал.

Чему позавидовал Образцов?
Он появился в Рязани в 1965 году. Молодой выпускник режиссерского факультета кишиневского института культуры Аскар Тагер был сразу назначен на должность художественного руководителя городского парка культуры и отдыха. Должность по тем временам «блатная», почти номенклатурная. Обычно ее приберегали для «своих». Ну посудите сами – работа не бей лежачего, и главное в ней – создавать видимость активной деятельности. Народ-то в парк будет ходить в любом случае. Рязанцы старшего поколения до сих пор рассказывают своим детям и внукам, какого расцвета достиг городской парк за те несколько лет, когда им «художественно» руководил Тагер. Каждые выходные играл духовой оркестр, на танцверанде проводились бесчисленные конкурсы. Появился «детский городок» с каруселями, качелями и песочницами. Да что там говорить – еще лет двадцать после Тагера парк жил той доброй инерцией, которую ему придал Аскар Майорович.

В 1969 году он был назначен директором только что созданного театра кукол. Новое дело нужно было начинать буквально с нуля. Несколько комнаток на улице Дзержинского, неподалеку от кинотеатра «Дружба», – вот и вся материальная база. 14 лет по выездным площадкам. Люди, хоть немного знакомые с театральным делом, поймут, насколько это сложно. 14 лет Тагер во всех руководящих инстанциях доказывал, что без своего собственного дома театр существовать не может. В конце концов чугунная стена дрогнула. Не выдержала столь беспрецедентного напора. Аскар Майорович сделал невозможное. Не просто добился, чтобы коллективу выделили собственное помещение, – такие случаи хоть и нечасто, но бывали. Нет, в Рязани началось строительство нового специализированного здания. По тем временам это было равносильно запуску искусственного спутника – никак не меньше. А сколько раз стройку пытались заморозить? Сколько раз «солнечный человек» чудом находил нужные материалы, добивался финансирования, уговаривал строителей работать «за идею» в счет будущей оплаты? Когда наконец состоялось открытие, сам патриарх российского театра кукол Сергей Образцов приехал в Рязань и во всеуслышанье заявил: «Я завидую Аскару… Он построил настоящий Дворец сказок. Я завидую рязанскому театру – мне бы такого директора…».

Тагер – хитрый, мудрый и отважный…
1986 год… Над страной весенние ветры Перестройки. Но это там, «в столицах». А у нас в Рязани начальство пока только прислушивается, присматривается, выжидает. Выжидание растерянное – непонятно, в какую сторону шалый весенний ветер перемен подует дальше. Угадать его направление – задача не из легких. Многолетний чиновничий инстинкт подсказывает, что в такое время лучше затаиться, не высовываться, переждать. А тут в Театре драмы артисты затевают первоапрельский вечер юмора. Ладно бы для своих. На некоторые «вольности» творческой интеллигенции власть уже привыкла смотреть сквозь пальцы. Но здесь иное – продаются билеты, печатаются афиши, и все это без предварительной цензуры! Как на это реагировать, совершенно непонятно…

Вечер в день смеха прошел при аншлаге. Зал был забит до отказа. Публика стояла в проходах, сидела на корточках у стен, «висела на люстрах». В представлении были собраны лучшие актерские силы всех рязанских театров. Впервые со сцены звучал Жванецкий без купюр, политические анекдоты, пародии на Брежнева, и, страшно подумать, на самого Горбачева. Публика «визжит и плачет» от восторга. На сцене артисты Рязанского театра кукол. На голом животе главного режиссера, заслуженного деятеля искусств РФ Валерия Николаевича Шадского артисты Абрамов и Крылов жарят яичницу. Уморительная клоунада на тему шекспировского Отелло в том же исполнении. Публика «валится под кресла»! И только в третьем ряду партера гробовое молчание. Здесь сидят товарищи из обкома партии и прочее высокое начальство. Чем сильнее смех в зале, тем больше растерянности на лицах. И только один человек в этом «траурном» ряду хохочет от души, смеется до слез. Честно говоря, смеется несколько напоказ, громче, чем требуется, чтобы обкомовские товарищи обязательно заметили и отметили. Этот человек – директор Театра кукол Аскар Майорович Тагер.

На следующий день после представления к организаторам дня смеха приходит куратор из «комитета». Приходит с извечным гоголевским вопросом «Над чем смеетесь?» Директора драматического театра вызывают в обком, после чего он с сердечным приступом попадает в больницу. Видимо, начальство все же решило не торопиться с излишним «демократизмом» и на всякий случай пресечь подобные начинания на корню. В общем, все с самыми мрачными предчувствиями ждут оргвыводов. Замолкают телефоны, вокруг образуется настороженная пустота. И в этот момент томительной неизвестности в квартире одного из главных вдохновителей вечера юмора, известного рязанского актера Алексея Сысоева, раздается телефонный звонок.
– Привет, Алексей. Это Тагер говорит. Классный у вас вечер получился. Надо бы его повторить. Только не у вас в «драме», а у нас в «куклах»…
– Аскар Майорович, а Вы в курсе ситуации?
– В курсе, в курсе… Только давай договоримся – без всяких купюр. И с Брежневым, и со Жванецким. А может, еще чего-нибудь прибавите?

Нет-нет, Аскар Майорович был вполне лояльным советским гражданином. Более того, он как никто другой умел войти в нужный кабинет и напеть нужному чиновнику сладкую песнь про то, что театр кукол – важнейший инструмент в деле коммунистического воспитания молодежи. И потому актеру Х просто необходимо срочно выделить квартиру, а актеру Y нужна путевка в санаторий, а самому театру неплохо бы добавить еще одну единицу транспорта и заодно разрешить выезд на престижные зарубежные гастроли. Он был очень мудрым человеком – Аскар Майорович Тагер. В театре с его вековым «замесом» больных самолюбий, интриг и обид иначе нельзя. Но в тоже время «солнечный человек» отлично понимал, где заканчиваются необходимые для дела правила игры и чем ни при каких условиях нельзя поступаться.

Любовь и ревность
«Иногда с ним было безумно сложно, – вспоминает художественный руководитель Рязанского театра кукол заслуженный деятель искусств России Валерий Шадский. – Все дело в том, что для Аскара Майоровича наш театр был единственным, горячо любимым домом. Он и только он был главой этого беспокойного семейства. Поэтому входил во все тонкости, заглядывал в каждую щелку, был в курсе всех дел. И смертельно ругался и спорил, когда считал, что что-то делается не так… Помните знаменитую цитату из статьи Белинского: «Любите ли вы театр так, как люблю его я, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна молодость, жадная до впечатлений изящного?... О, ступайте, ступайте в театр, живите и умрите в нем, если сможете». Это стопроцентно про Аскара Майоровича».

Настоящая любовь неотделима от ревности. И Тагер смертельно ревновал свое детище, свою семью к любому, кто мог, пусть даже гипотетически, посягнуть на его главную любовь. Эта ревность была сродни чувствам матери к молодой красивой вертихвостке, которую непутевый сын без родительского одобрения привел домой. Еще раз отметим – ревность эта проистекала от огромной любви к своему делу. И что еще очень важно – все это происходило за стенами театра. Каждого члена коллектива Тагер воспринимал как собственного ребенка, который в любом, подчеркиваю, в любом случае мог рассчитывать на безусловную защиту главы семейства. О, если кто-нибудь из «чужих» пытался их обидеть…

В самом начале его директорской карьеры главным режиссером была назначена Галина Рукина. Талантливейшая выпускница Ленинградского театрального института, ученица легендарного кукольного мэтра Королева приехала в Рязань со своим взглядом на театр. И, к сожалению, этот взгляд во многом не совпадал с мнением Аскара Майоровича. Молодые актеры были буквально влюблены в Рукину и с энтузиазмом, порой ночами, воплощали ее замыслы. Директор ревновал так, что никакому Отелло и не снилось. Что называется, нашла коса на камень. В театре нередко бывают такие ситуации… Казалось бы, Тагер должен был бы радоваться любой возможности избавиться от строптивого новатора. Тем более что вскоре представился очень весомый повод. Дело в том, что Галина Рукина и ее муж Сергей Маслов еще в Ленинграде были известны как люди, мягко говоря, не одобряющие советский образ жизни. В связи этим они и находились под пристальным вниманием соответствующих органов. В Рязани тучи над их головой сгустились еще больше. Дело пахло очень серьезными последствиями. Тагера для объяснений вызвали в «комитет» и в обком: «Мы знаем, что у вас с Рукиной серьезные разногласия. Достаточной одной вашей жалобы…». Аскар Майорович не замедлил с ответом: «Считаю, что Галина Рукина – талантливейший режиссер и честный человек. Готов поручиться за нее в любых инстанциях…».

Врет старая истина
За несколько месяцев до его смерти мы случайно встретились. Была чудесная ранняя осень. Наверное, только в Рязани сентябрьские дни могут быть такими прозрачными, наполненными покоем и тихой грустью. Аскар Майорович тогда уже сильно болел, очень изменился, похудел и, казалось, даже стал ниже ростом. Мы встретились на аллеях когда-то шумного парка культуры и отдыха. Несмотря на выходной день, вокруг было запустенье и безлюдье… Теплый сентябрьский ветерок шуршал по аллеям алыми кленовыми листьями. «Знаешь, я часто думаю, что все в нашей жизни устроено справедливо», – рассказывал он, и это был совсем другой, незнакомый мне Тагер. Казалось, что человек на пустынной аллее говорит со мной откуда-то издалека, из другой страны, где крутятся карусели, играет духовой оркестр и празднично одетые по случаю выходного дня мои очень молодые родители лопают пломбир за восемнадцать копеек. «Сегодня кажется, что парк умирает, но пройдет время, и здесь снова начнется жизнь. Придет кто-то другой и снова заведет уже почти остановившийся механизм. Хотя, – грустно улыбнулся Тагер, – я это вряд ли увижу».

Когда человек такого масштаба, как Аскар Майорович Тагер, уходит из жизни, всегда остается брешь, пустота, которую невозможно заполнить. Точнее, он все равно продолжает присутствовать, вносить свои коррективы в наши действия и поступки. Незаменимых людей нет? Вранье!!! Есть незаменимые…