Соловей-разбойник

Предпремьерный показ фильма избранные рязанцы (кто успел купить или достать приглашение) заслужили 9 ноября в кинотеатре «Пять звёзд» ТРЦ «М5 Молл»: артист запомнился зверски яркими очками и безотказной раздачей автографов. Предваряла это встреча с местными журналистами, где Иван Иванович предпочёл амплуа философа, заранее предупредив журналистов не стесняться повторять свои вопросы, потому как начать-то можно и с фильма, а закончить историей шумеров. Предупреждение даром не прошло — пришлось и повторять. Немногим больше чем через час, впечатление сложилось: Охлобыстин убедил, что не желает становиться «первым за счёт второго», свято чтит русскость, Тарковского и ВДВ. В целом же больше говорили о кино. Оказалось, что Рязань первая в России увидит «Соловья-разбойника». Сценарий Охлобыстин выдумал аж семь лет назад: писал под себя что-то лихое, удалое, а главное приключенческое.
— Конечно, я люблю умные и красивые фильмы, но если отдыхать с жёлтым полосатиком и лимонадом, то выбираю приключения, — признался Иван.

Объясняя слоган фильма «Здесь граблю только я», Охлобыстин заявил, что претендует 22 ноября обрушить российский кинорынок. О том, зачем и как, подробно изложил, пользуясь наводящими вопросами журналистов. Правда, собственно фильм последних интересовал гораздо меньше, чем сам актёр. Первое, о чём хотели узнать, — закономерно ли, что гуманитарное образование приводит к вере. А в пример привели выпускника Государственного института театрального искусства игумена Луку (Степанова).
— Если бы в те времена, когда я поступил во ВГИК, у меня был мобильный телефон с возможностью видеосъёмки, то 150% что я бы собрал дворовых хулиганов, снял бы кино, самопалом на надувной лодке мы бы переплыли в Канны, получили бы там приз и с ним на той же лодке вернулись назад, — начал издалека Охлобыстин. — Проблема во внутренней инерции людей — они перестали доверять окружающему пространству, и их можно понять, ведь всё переведено на деньги. Но многие вещи деньгами не исчисляются. Печально, что невеста, говоря о женихе, ценит его богатство. Главное-то — любовь. Главное — не сколько, а чтобы ты получал удовольствие от того, что ты зарабатываешь. ВГИК дал мне базу, мне привили вкус к философии, познанию. С течением времени это привело меня к вопросам веры, а потом случайно я познакомился с архиепископом, который сказал, что я должен стать священником. Я человек верующий, поэтому для меня это звучало как приказ. Пока я снимаюсь в кино, я не служу, потому что можно набрать пустой критики, которая потом от меня перейдёт на церковь. Я благодарен церкви за то, что она познакомила меня с эксклюзивными людьми.

— Да, я считаю себя русским, — без колебания признался гость. — И к сожалению, у нас в силу какой-то дурацкой деликатности это замалчивается — пятую графу не возвращают. Нельзя быть первым за счёт второго, но и нельзя забывать из какого ты племени. Мы слишком задемократились. Будучи склонным к академическому мышлению, я говорю о нации как о группе, длящейся в истории. Потому что если мы с вами произведём генетический анализ, то обнаружим, что в нас татары, поляки и кого только нет. Русские всё-таки — это строй мысли, это чувствовать ответственность за весь мир. Меня на работу возит татарин Азимыч, десантник, бывший бригадир грузчиков на Казанском вокзале, а также один из чемпионов Москвы по боксу. Будучи татарином, он больше русский, чем я. Он открытее, честнее, ответственнее. Это те качества, которые должны присутствовать в русском человеке.

— Две недели назад с изумлением узнал, что на этом можно зарабатывать деньги, — без задней мысли заявил Иван, говоря о кино и коммерции. — Когда меня спросили, сколько я зарабатываю, то я закис, я реально не знаю, сколько получаю. Для меня деньги только в спайке с чем-то имеют смысл, например, с покупкой штанов в магазине. Основная задача искусства всё-таки должна носить не коммерческий, а педагогический характер. Я смотрю фильмы, которые активно обсуждаются на закрытых показах, и вижу иногда подражание Тарковскому, где ходят чуваки неопределённой сексуальной ориентации, сюжет непонятен, вывод непонятен, в целом неинтересно и плохо снято. А в фильмах, заявленных на «Кинотавре» кошмар какой-то: русские — это твари, пьяни; женщины, естественно, — проститутки и лесбиянки. Срамота. Но людям в Европе это нравится. Кино — это масштабное искусство, оно создаётся коллективом. Это не чёрный квадрат Малевича.

— Есть фильмы, с которыми нельзя конкурировать, — уверенно начал Охлобыстин, раскрывая тему конкуренции в кино. — Есть образцы, которые на шесть нулей больше сняты. На те деньги, на которые снят «Аватар», я бы отстроил пригород Рязани и снял бы 10 «Соловьёв-разбойников», причём в постановке со слонами. Но у нас перед заморскими фильмами есть преимущество. Иностранцы этимологически слабее. У нас ведь про собаку можно сказать и сучка, и кобель, и шавка. Не надо забывать, что мы — единственный народ, который говорит на сакральном древнем языке. И даже когда мы материмся с соседом на лестничной площадке из-за неопустошённого мусорного ведра, мы говорим на сакральном языке. У моих иностранных конкурентов этого не было и не будет. Поэтому, поверьте мне, как литератору, что второй раз «Соловей-разбойник» смотрится лучше, чем первый, а первый смотрится вообще офигительно.

— Наша продюсер Люба Калининская — женщина во всех отношениях прекрасная, —Охлобыстин успел обмолвиться и о коллегах. — Она привыкла брать на себя ответственность всех сразу, в особенности мужчин, — выносить из избы вместе с конём, заодно с шашкой, да чтоб ещё и пьяный был. Она взяла на себя организацию фильма — постоянно контролировала, посылала по 200 эсэмэсок в день. Я сам трудоголик, но я преклоняюсь перед тем, что делала она. Сергей Бадюк — это гора, Евгений Стычкин — ядерная ракета, Оксана Фандера — красивейшая женщина русского кинематографа, Игорь Жижикин — вообще снимался у Спилберга. Подобралась команда милости божьей.